"Эффект сетевых данных" продолжает трансформировать экономику
Нефтепереработка до сих пор является промышленным храмом, местом власти и многочисленных драм. Легко представить, что буровые – это готические башни соборов, сжигание попутного газа – витражи, а зловоние углеводородов – пьянящие благовония. В свою очередь, дата-центры, напротив, предлагают скучное зрелище – безоконные серые здания, которые не могут похвастаться высотой или орнаментом, но за ними бесконечность, которая создаёт будущее.
Тем не менее, эти двое сущностей имеют немало общего. Во-первых, обе являются некими чучелами с трубами. На нефтеперерабатывающих заводах трубы собирают бензин, пропан и другие компоненты сырой нефти, которые были разделены теплом. В крупных центрах обработки данных (дата-центрах) они перевозят воздух, чтобы охладить десятки тысяч компьютеров, которые извлекают аналитические отчеты, шаблоны, прогнозы и другое из необработанной цифровой информации, пишет The Economist.
Оба чучела выполняют похожую роль – производят критически важную составляющую мировой экономики. Если нефть используется почти во всех отраслях глобальной экономики – от производства бензина до создания лекарств, то дата-центры обеспечивают работу интернет-торговли и обмена данными для всех сфер производственной и финансовой деятельности.
Обмен данными в XXI веке становится тем же, что нефть в XX веке – причиной экономического роста и глобальных перемен. Потоки данных создали новую инфраструктуру, новые бизнесы и, главное, новую экономику. Цифровые активы не похожи на прежние ценности, они извлекаются, обрабатываются, оцениваются и покупаются в совершенно другом ключе, чем активы из прошлого. Они изменили правила рынка и требуют новых подходов от законодательной власти. Предстоят еще грандиозные экономические битвы, чтобы определить, кто владеет и получает выгоду от современных способов обмена информацией.
Цифровые активы растут в геометрической прогрессии. По данным исследовательской компании IDC, " вселенная цифровых данных ", созданных и скопированных ежегодно, достигнет к 2025 году 180 зеттабайт, то есть 180*1021. В настоящий момент для прокачки такого массива данных через широкополосное подключение к Интернету потребуется более 450 млн лет. Для ускорения передачи данных интернет-гигант Amazon придумал «контейнерную революцию». Контейнеры для морских перевозок забиваются оборудованием для хранения информации на 100 петабайт, то есть 100*1015, и на грузовиках отправляются в дата-центры компании. Чтобы это всё оборудование вместить, дата-центры растут как грибы. В 2016 Amazon, Alphabet и Microsoft вместе вложили почти $32 млрд в капитальные затраты, что на 22% больше по отношению к предыдущему году, согласно данным The Wall-Street Journal.
Быстро меняется и качество хранимых данных. Они больше не являются статичным складом информации о персональных данных, таких, как возраст, пол и доходы или справкой о деятельности компаний, включая прибыли и выручку. Новая экономика ориентируется на анализ быстрых потоков неструктурированных данных в реальном времени: потоки новых фотографий и видео в социальных сетях, траффик информации от мобильных устройств пользователей по пути к работе или домой, поток данных из сотен датчиков в реактивном двигателе или другом устройстве, подсоединенном к интернету.
От японских скоростных поездов, якутских ветродизельных электростанций или индийских солнечных парков до унитазов и тостеров - все виды устройств становятся источниками данных. Мир ощетинился датчиками, и люди оставляют цифровой след в любом месте, даже если они не подключены к интернету. Как сказал Пол Сондереггер, стратег по развитию «больших данных» в компании Oracle, "данные станут главным внешним проявлением нашей жизни: мы будем генерировать, чтобы бы мы не делали".
Ценность данных растёт
Самое главное, стоимость обработанных данных растёт. Facebook и Google изначально использовали данные, которые они собирали у пользователей, чтобы персонифицировать рекламу. Кроме этого, данные по мере развития совершенных форм их обработки, некоторые называют их «искусственным интеллектом», могут быть превращены в любое количество «когнитивных» услуг. Это синхронный перевод с любого языка для любого пользователя, моментальное визуальное распознавание и составление психологического портрета чьей-то личности для разнообразных целей, как в зачаточном состоянии делала компания Cambridge Analytica, которую обвинили в президентстве Трампа. Эти услуги будут создавать новые потоки доходов для разработчиков и их клиентов.
Хотя признаки новой экономики данных повсюду, ее форма только сейчас прояснилась. Раньше футуристы делали упор на будущей угрозе в стиле «большого брата» с утечкой персональных данных или на свободе в стиле кибер-панка с разрушительными кибер-угрозами, то сейчас всё очевиднее становится, что дело закончится банальным «оскалом капитализма». Как Airbnb перестала быть воплощением sharing economy, так и иноформация теперь имеет ценность не как хранилище человеческого капитала, а прежде всего как инструмент получения «эффекта сетевых данных».
Будет несколько транснациональных гигантов (мейджеры), которые удерживают свою долю рынка, растущее число агрессивных новичков, вроде единорогов, которые ищут свои пастбища, и многочисленные мелкие фирмы, которые охотятся за крохами со столов первых двух групп. И все они скопом будут использовать данные для привлечения большего числа пользователей, которые затем будут генерировать ещё больше данных, которые помогут создать новые когнитивные сервисы, которые привлекут больше пользователей. Именно эта бесконечная цепь трансформаций ради прибыли и носит название «эффект сетевых данных».
Мэйджеры сосут данные из самых глубоких резервуаров, можно сказать, из океана информации. Они совершенствуют свои сервисы семимильными шагами. Facebook научилась достаточно точно определять портрет своих пользователей по их поведению в социальной сети и успешно продаёт такие досье рекламодателям. Google научилась распознавать своих пользователей с точностью в 98%. И чем больше вы пользуетесь поисковой системой или социальной сетью, тем точнее становится их мнение о вас.
Компания Uber известна за свои дешевые поездки на такси. Но компания стоит около $68 млрд не из-за этого, а потому, что она владеет крупнейшим пулом данных о предложении (таксистах) и спросе (пассажирах) для личного транспорта на рынке. Аналогичным образом, для большинства людей Тесла является создателем прикольных электрических автомобилей. Но её новейшие модели собирают горы данных, которые позволяют оптимизировать алгоритмы самоуправления автомобилем. К концу 2017 года фирма собрала данные о 1,3 млрд милях поведения водителей, что существенно больше, чем у конкурента от Google, специализированного подразделение Waymo, которое разрабатывает беспилотные технологии.
Стартапы, которые нацелены на «управление информацией», пока быстро находят своих почитателей в новой экономике. Это кровь в жилах наступившей эры эффекта сетевых данных, как нефть была дайвером экономики XX века. Они превращают цифры в умные услуги, но разрушают приватность на корню. Они открывают невиданные перспектива для новых услуг от телемедицины до наставничества, от анализа рентгеновских лучей до «smart-городов». Связь реального мира и виртуального через машиносчитываемую маркировку и мгновенный анализ данных предлагает другой уровень управления экономикой, но предполагает жесткий контроль над всеми сторонами экономической жизни граждан.
И даже компании, формально далёкие от цифровой экономики, увлечены обработкой больших данных. Те же нефтяные компании обрабатывают тысячи датчиков в скважинах, чтобы оптимизировать добычу. Умное производство автомобилей подразумевает тысячи роботов, которые передают данные в систему управления производством, но при этом роботы учатся взаимодействовать с людьми, что требует еще большего потока данных. Создаются всё более совершенные алгоритмы, которые и предотвращают поломки и увеличивают производительность.
Однако между традиционным рынком углеводородов и рынком данных есть одна колоссальная разница. Сырая нефть и газ являются до сих пор самыми торгуемыми товарами на рынке. А продажа самих сырых данных по сравнению с уровнем их генерации находится прямо-таки в зачаточном состоянии. В теории должна была возникнуть универсальная стоимость за байт информации по примеру тарифов сотовой связи за интернет-трафик, но ничего подобного нет, ведь сотовым операторам платится не за саму информацию, а за услугу по её передаче. Но об этом отличии и его значении для новой экономики мы поговорим как-нибудь в другой раз.
