Ростов-на-Дону глазами издания The Economist
У экономического издания со 175-летней историей есть серия статей про не самые крупные города Европы. Во вторник в эту серию добавилось описание столицы Ростовской области. SULARU заранее предупреждает, что материал изобилует штампами о России, к которым стоит относиться с некоторым юмором. Например, статья открывается анонсом с заявлением, что старые торговые традиции пережили большевизм и войну.
Острый запах сушеной рыбы и крики продавцов заполняют Центральный рынок Ростова, который местные жители в этом южном русском городе по-прежнему любовно называют "старый базар". Коммерция здесь в крови, пишет The Economist 13 ноября.
"Если человек не хочет зарабатывать деньги, что он делает на этой земле?" – хохочет Галя, которая торгует свининой.
Ряды продавцов отражают многокультурную историю: армяне, грузины, греки и даже корейские женщины со своим кимчи торгуют на рынке. Вниз по склону от рынка манит река Дон: на левом берегу города баржи с зерном ждут своего отхода к иностранным берегам.
"Юг более жив. Он как рыба: когда она плавает в чистой воде, ее глаза сверкают", - говорит Инна, торгующая рыбой.
Город, корни которого растут из исторического торгового перекрёстка, Ростов-на-Дону сохранил свой предпринимательский дух. Российский Юг – модель будущей России, утверждает Сергей Смирнов, генеральный директор крупнейшего регионального банка «Центр-инвест».
"У нас нет нефти, но у нас есть сельское хозяйство, туризм, транспорт и малый бизнес", - добавляет он.
Несмотря на то, что темпы роста ВВП России замедлились приблизительно до 1,5% в год (1,3% в III квартале), региональный показатель Ростовской области в два с лишним раза выше национального. Он подпитывается бумом сельского хозяйства, перерабатывающей промышленности и активным предпринимательством.
По словам Натальи Зубаревич, эксперта по российским регионам, в Ростове-на-Дону, областной столице, известной как "Ростов-Папа" (старое прозвище из дней расцвета криминала), "люди крутятся и пытаются сделать что-то полезное, что очень отличает город от других аналогичных по размеру". Сочетание географии, традиций и мягкой погоды делает Ростов одним из самых предпринимательски активных городов России.
"Города развивались вокруг этих южных рынков", - пояснил Юрий Богданов, директор по инновациям банка «Центр-инвест».
Даже 70 лет советской власти не смогли выдавить природный инстинкт. Когда Михаил Горбачев легализовал кооперативы в рамках перестройки, «Глория Джинс», первый в России производитель синих джинсов и одна из ее крупнейших швейных фирм по сей день, открылась в Ростове. В Ростове 44% рабочей силы занято в малом и среднем бизнесе, по сравнению с печальными 25% в среднем по России. Губернатор области Василий Голубев также имеет деловое послание.
"Мы открыты для инвесторов, в том числе иностранцев", - делает он заявление, которое может показаться противоречивым в эпоху санкций и войны, кипящей в Восточной Украине, граница с которой недалеко от города.
Деловой активности помогает то, что основные отрасли Ростовской области в значительной степени лежат вне сферы действия западных санкций, которые сосредоточены на энергетике, финансах и торговле оружием. Буму также способствует блестящий новый международный аэропорт и сеть отремонтированных дорог. Инфраструктура была возведена к Чемпионату мира по футболу 2018 года, когда Ростов был одним из 11 городов-хозяев, принимавших соревнование.
Ростов отличается смесью старого и нового. Вместо того, чтобы умереть, некоторые советские промышленные гиганты здесь возродились. В прошлом году объем промышленного производства в регионе вырос на 7%. Г-жа Зубаревич называет это «новой постсоветской реиндустриализацией».
Возьмите «Ростсельмаш», когда-то неуклюжего производителя сельскохозяйственной техники, основанный большевиками в 1920-х годах. Он был на грани разорения в 90-е годы, а в наши дни Ростсельмаш наслаждается ренессансом. Сельское хозяйство является одним из редких ярких пятен в российской экономике, буму которого способствовали правительственные субсидии и контр-санкции, запретившие импорт продовольствия с Запада.
В 2016 году Россия стала крупнейшим в мире экспортером пшеницы. Ростсельмаш в настоящее время продает продукцию более чем в 35 стран и открыл свой первый офис в Германии в прошлом году. Когда президент Владимир Путин собрал своих советников для встречи по развитию региональной промышленности в начале этого года, они встретились на территории Ростсельмаша.
Помимо старой промышленности, молодое постсоветское поколение также надеется переориентировать Ростов. Творческий кластер «с52» превратил заброшенный завод в модное многопользовательское пространство, предлагая новое видение на развитие городской среды. Теперь магазины молодёжной одежды и студия йоги заполнили площади на первом этаже. В центральном зале, отданном для проведения мероприятий и показов фильмов, работает "кофейня третьей волны", где бариста с дредами на голове вещает об особенностях эфиопских и гватемальских кофейных смесей.
Молодые программисты и дизайнеры сидят с ноутбуками в офисах на верхнем этаже. Александр Кулешов, владелец кластера с52, всё чаще сдаёт помещения дизайнерским и программистским фирмам с глобальной клиентской базы. После девальвации российского рубля в 2014 году такой аутсорсинг стал хорошим бизнесом. Как и многие из его арендаторов, г-н Кулешов полон решимости жить в этом городе.
"Я горжусь тем, что я не уезжаю, что я делаю что-то здесь", - говорит он.
В конечном итоге Ростов по-прежнему сталкивается с теми же проблемами, что и Россия в целом. Чрезмерно усердные инспекторы мешают бизнесу. Г-н Кулешов жалуется на штраф, который он получил за размещение логотипов арендаторов на стене с видом на улицу. Полиция утверждала, что это было незаконное граффити. Российские экспортеры говорят о сжимающихся тисках санкций. На центральном рынке Галя жалуется на рост цен на бензин. Инна переживает, что в последние годы ее клиенты стали покупать меньше раков, которые являются местным деликатесом.
"Времена тяжёлые, люди в долгах. В конечном итоге мы все живём в одной стране", - говорит она.
Nota bene
SULARU считает, что количество журналистских штампов на один абзац текста у The Economist зашкаливает, поэтому переводить было достаточно весело.
«Если человек не хочет зарабатывать деньги, что он делает на этой земле?» Это, вероятно, квинтэссенция глубокой экономической мысли разлива Адама Смита (XVIII век) с рациональным экономическим человеком и свободной торговлей.
«Он как рыба: когда она плавает в чистой воде, ее глаза сверкают». Здесь, вероятно, приводится мнение бывалого аквалангиста в лице торговца рыбой. С другой стороны, блестящие глаза – показатель свежей рыбы, хотя и мёртвой.
«Российский Юг – модель будущей России». Вот без всяких сомнений верное замечание. Осталось добавить куда-нибудь в Новосибирск или Красноярск мягкую ростовскую погоду и близость к Азовскому морю.
«Города развивались вокруг этих южных рынков». Так и видится, что вместо Темерницкой таможни Елизавета Петровна в 1749 году указала построить Центральный рынок Ростова-на-Дону.
«Даже 70 лет советской власти не смогли выдавить природный инстинкт». То есть почти 30 лет постсоветской истории как-то прошли мимо. Кстати, умение торговаться не является природным инстинктом, а вырабатывается с детства в определенной культурной среде. Так одесская бабушка давала своему внуку (ещё в советские времена) один рубль, чтобы он купил на базаре продуктов на полтора рубля и ругала, если он не справлялся с заданием. Торговаться он научился, но почему-то не вырос в коммерсанта.
«Мы открыты для инвесторов, в том числе иностранцев». Любопытно, есть ли в природе хоть один российский губернатор, который бы смело сказал журналистам, что региону не нужны инвестиции, и он собирается запретить иностранцам приезжать на территорию своей области, края или республики.
«Когда-то неуклюжего производителя сельскохозяйственной техники, основанный большевиками в 1920-х годах». Таким образом, если большевики, то техника неуклюжая, а спутники - непременно ржавые. Маленькая деталь, ещё первый зерноуборочный комбайн Ростсельмаша «Сталинец-1» был награжден высшей наградой (диплом гран-при) на Всемирной промышленной выставке в Париже в 1937 году. Вероятно, награда вручалась за особенно неуклюжие движения машины.
"Я горжусь тем, что я не уезжаю, что я делаю что-то здесь". При всём уважении к англоговорящему изданию, русскоговорящий человек так сказать на родном языке физически не мог. Это калька с устоявшегося английского «I’m proud of doing/being…». Особенно такая фраза звучит странно в контексте описываемого бурного развития города и владения говорящим крупным объектом недвижимости. Поэтому фраза – выдумка.
Conclusio
К статье известнейшего британского экономического издания со 175-летней историей, но иногда отличающегося эмоциональными отклонениями, для полноты сверхобъективной картины с массой натуралистичных деталей, включая острый запах сушеной рыбы, осталось добавить только одно:
«А ещё по южным российским городам гуляют настоящие белые медведи».
