Действие социального контракта не должно ограничиваться одним годом

Пока социальные контракты не получат федеральное финансирование, рассчитывать на положительный результат можно будет не всегда, рассказала вице-премьер Татьяна Голикова. Но и когда правительство в 2020 году направит деньги в регионы, то это не будет историей о быстром положительном результате. Социальные контракты - эффективный долгосрочный инструмент борьбы с бедностью и неформальной занятостью.

В прошлом году господдержку в форме социального контракта получили 309 тыс. семей. Только в 35% случаев наблюдался эффект, сообщила в интервью «Известиям» вице-премьер по вопросам социальной политики Татьяна Голикова. Такие цифры бывает вызывают определенный скепсис относительно количества людей, которые перестанут считаться бедными, если получат такую форму поддержки.

Однако не стоит забывать, что поддержка в форме соцконтракта сейчас реализуется только на региональном уровне. С 1 января 2020 года программа заработает на федеральном уровне.

«Мы делаем это на федеральном уровне, потому что хотим помочь финансово регионам и подкорректировать саму идеологию социального контракта как с точки зрения обязательств населения, так и с точки зрения самой финансовой поддержки. Как минимум действие социального контракта не должно ограничиваться коротким периодом. Времени должно быть достаточно, чтобы семья устойчиво вышла из бедности. И не ограничиваться месяцем или годом, а когда чуть повысились доходы, лишать поддержки», - объяснила Голикова.

По её словам, опыт показывает, что без дополнительного финансирования из федерального центра реализация программы на региональном уровне затухает. Когда в 2010 году ушла федеральная помощь, многие регионы свернули поддержку по социальному контракту. Возврат полномочий по софинансированию на федеральный уровень — это возможность вовлечь большее количество семей или граждан.

В области внедрения социального контракта в качестве механизма борьбы с бедностью есть весьма успешный зарубежный опыт. Франция и Великобритания постепенно модернизировали систему социальных контрактов и добились значительных результатов. Но этот инструмент предполагает достаточно продолжительный период использования и не обещает моментальных изменений.

Неформальная экономика

Определение уровня оборота теневой экономики и «серых» зарплат в России является непростым процессом. Есть разные оценки, и они в основном носят экспертный характер.

«По некоторым, в том числе косвенным, данным, в неформальном секторе трудится порядка 15 млн человек. Что касается превышения расходов над доходами граждан, по данным за 2017 год (данных за 2018-й еще нет), разница составляет 13,3 трлн рублей — это 14,5% ВВП», - отметила вице-премьер.

Часть этих денег — это недоуплаченные налоги. Приблизительно 2,3 трлн рублей в этой сумме составляют недополученные пенсионным фондом и фондом ОМС страховые взносы. Правительство рассчитывает, что проводимый в четырех регионах с 1 января 2019 года пилотный проект для самозанятых поможет уменьшению неформального сектора экономики.

Сейчас звучат разные оценки, почему процесс идет так медленно, почему так мало людей легализуются. По последним данным налоговой службы, зарегистрировались около 102 тыс. человек. Это достаточно серьезная цифра — 7,6 млрд рублей оборота. У правительства пока осторожный оптимизм по результатам эксперимента.

«Я считаю, что интерес [к легализации] есть. Самозанятые освобождаются от страховых взносов, за исключением тех, которые они должны уплачивать в Фонд обязательного медицинского страхования. Сейчас пытаемся отработать механизмы, которые дадут этим людям возможность накапливать на будущую пенсию», - отметила Голикова.

Бедность

В России 19 млн человек находятся за чертой бедности. При этом есть слабая позитивная динамика. Количество бедных, с доходами ниже прожиточного минимума, сократилось по сравнению с 2017 годом на 400 тыс. человек до 12,9% от населения РФ.

«Снижение бедности в два раза — ключевая национальная цель номер один. Часто задают вопрос: почему нет национального проекта по этому поводу? Но по этой цели и не может быть никакого национального проекта — всё должно работать на это. В первую очередь речь идет о темпах экономического роста, потому что одними пособиями и мерами соцподдержки вопрос не решить», - указала вице-премьер.

То есть решение вопроса лежит, с одной стороны, в плоскости увеличения различных видов и форм социальной поддержки, а с другой стороны — в экономическом росте. Стоит также учитывать, что самая обиженная в плане бедности часть населения — семьи, имеющие детей, особенно многодетные. 51% из них, к сожалению, находятся за чертой бедности.

У правительства есть почти полное понимание портрета бедности. В рамках пилотного проекта, который в 2019 году проводит Министерство труда в девяти регионах, будет окончательно составлен профиль бедных семей. До этого индивидуальное обследование семей практически ни в одном субъекте не проводилось. У регионов есть страх, что если они вынесут проблему на поверхность, то придется оказывать соответствующую финансовую поддержку, к которой они не всегда готовы.

Проблемные регионы хорошо известны. На первом месте традиционно находится Республика Тыва с 40,5% бедных жителей. Там очень низкий уровень занятости, при этом с рождаемостью всё хорошо. Поэтому бедность распространяется в том числе на семьи, которые имеют много детей. Кураторство Республики Тыва от правительства взял на себя министр экономики.

Правительство надеется продвинуться в решении проблемы бедности среди многодетных. Много таких семей есть также в Республике Кабардино-Балкария, которая находится в пилотном проекте Минтруда, и в Республике Ингушетия. Наиболее благополучные регионы — это, как правило, регионы-доноры. Например в Ямало-Ненецком округе и Белгородской области уже сейчас уровень бедности таков, что исполняется национальная цель.

Комментарии SULARU

О соцконтракте. Хорошо, что правительство не ожидает быстрых результатов, так как программа, вне всяких сомнений, столкнётся, как ранее писало SULARU, с рядом системных ограничений даже вне вопроса достаточного финансирования. Например, можно назвать два самых очевидных:

- каждому бедному человеку нужен наставник с опытом социальной инженерии, который поможет ему перейти личный Рубикон, а таких людей, объединенных волей государства, нет. Чиновников Минтруда можно представить в таком качестве только в страшном сне;
- каждый регион должен знать не только о необходимости финансирования соцконтрактов, а ещё помнить, что затем будет нужно куда-то приложить силы этих миллионов бедных людей. А нормального понимания рынка труда в стране нет, есть только устаревшее представление о совокупной потребности в рабочей силе.

О неформальной экономике. Удивительно, что Голикова называет официальную информацию Росстата об уровне неформальной занятости в 2018 году экспертной оценкой. Это, наверное, неуважение к национальному статистическому ведомству, что в упомянутой Голиковой Европе считается серьёзным нарушением.

Да, критиковать Росстат не так уж сложно, благо поводов немало. Однако никто лучше Росстата задачу не выполняет и не выполнит из-за отсутствия должного опыта. Выход возможен только один - нужно усиливать федеральную и региональные статистические службы, особенно последние. Поэтому более менее твердое знание вице-премьера о положении дел не позднее 2017 года в июне 2019 не является нормальным.

Но и здесь возникает вопрос, почему именно разница доходов и расходов в 2017 году является базой для определения размера неформальной экономики. Если вспомнить, что Росстат обновил методику и пересчитал реальные доходы граждан за 2018 год, то разница между показателями двух методик составила 9,3 трлн рублей, что также можно принять за нелегальные доходы россиян.

Но 9,3 трлн рублей серьёзно отличаются от 13,5 трлн рублей, озвученных Голиковой. Можно было бы объяснить разницу резким снижением «серых» доходов в 2018 году по отношению к 2017 году. Однако Росстат заявил о росте неформального сектора в прошлом году, что вызывает озабоченность на тему используемой правительством статистики.

О бедности. SULARU напомнит, что основным методом измерения бедности в России является абсолютный подход. Бедность оценивается как доля населения с денежными доходами ниже величины прожиточного минимума - совершенно неадекватного показателя. По данным Росстата за 2018 год, уровень бедности составил 12,9%, когда доходы 18,9 млн россиян были ниже черты бедности.

Согласно майскому указу президента РФ, правительство должно добиться снижения уровня бедности в два раза к 2024 году, то есть до 6,6% от всего населения. Для оценки достижения цели будет использоваться именно методика измерения абсолютной бедности.

Однако проблема некорректности измерения бедности хорошо известна. Поэтому с 2018 года Росстат начал считать также агрегированный показатель относительной бедности. В качестве порога относительной бедности используются три уровня располагаемого дохода - 40, 50 или 60% от национального медианного дохода. Население, с доходами ниже этих порогов, является бедным.

Согласно данным за 2016 год, представленным начальником управления статистики уровня жизни и обследований домашних хозяйств Росстата Еленой Фроловой на научном совете Росстата, уровень относительной бедности в 2016 году составил 14% — столько граждан имели доходы ниже 50% медианного дохода.

Согласно данным Росстата, опубликованным в конце 2018 года (*.doc), в 2017 году доля такого населения составила уже 18%. Другими словами, бедными могут считаться не 18,9 млн, а почти 26,4 млн россиян, что демонстрирует другие уровни сложности и актуальности преодоления социальной беды.