SULARU во ВКонтакте SULARU в Яндекс.Дзен SULARU в Blogger SULARU в GoogleNews SULARU RSS
темы

Как возникала легенда о Шекспире

В начале 1660-х пьесы Шекспира исполнялись не чаще чем пьесы его современников. Со второй половины XVIII века драматург приобретает славу гения и идеального английского ответа Гомеру и Данте. Неспешно, в силу стечений обстоятельств и целенаправленных усилий, легенда о Шекспире приобретает современный законченный вид.

Как возникала легенда о Шекспире
фото: pixabay

Когда SULARU писало о защите меркантилизма, мы упоминали о докторе Джонсоне, культовой британской фигуре конца XVIII века. Тогда мы вспоминали однобокое отношение Самюэла Джонсона (1709-1784) к роскоши:

«Невозможно тратить деньги на роскошества, не делая блага бедным. Более того, лучше тратить деньги на роскошь, чем раздавать их; ибо такими тратами вы стимулируете промышленность, тогда как раздача оставляет деньги в бездействии».

Мы сегодня знаем, что господин Джонсон, пользуясь репутацией главного интеллектуала Британской империи, фактически навязал свое мнение большинству современников. Насколько оно затормозило развитие экономической мысли, одному богу известно.

В эпоху коронавируса особенно очевидно, что современные правительства не считают раздачу денег нуждающимся «оставлением их в бездействии». Но в этой статье мы отложим экономику в сторону и вспомним о другом великолепном достижении Джонсона на поприще становления мягкой силы Британии - об удачном возвеличивании Шекспира.

Джонсон и друзья

Вряд ли в истории человечества был более солидный литературный клуб чем тот, который организовал в Лондоне в 1764 году в таверне «Дьявол» Сэмюэл Джонсон с соратниками: сэром Джошуа Рейнольдсом, Эдмундом Берком, Оливер Голдсмитом и другими звёздами своего времени.

История этого клуба детально была рассмотрена в недавней книге Лео Дамроша с довольно снобистским названием «Клуб: Джонсон, Босуэлл и Друзья, которые сформировали свой век». Распространенный в англосаксонском мире снобизм и эгоцентризм - явления нормальные, и к ним лучше относиться снисходительно.

В любом случае книга заслуживает внимание. И спасибо Брук Аллен, которая сделала обзор её содержания для The Hudson Review. Кстати, Литературный Клуб, или как его чаще называют в англоязычном мире «Клуб», существует до сих пор.

Шекспироведение

На группу интеллектуалов, собравшихся во второй половине XVIII века, можно взглянуть не только с точки зрения их выдающихся индивидуальных достижений в огромном количестве сфер человеческой деятельности от археологии до этики. Их совместные усилия преобразовали мышление современников.

Особенно ярко это видно на примере «научного изучения» Уильяма Шекспира. В начале XVIII века Шекспир не считался гением и лучшим английским ответом Данте, Сервантесу и Гомеру. Возвышение драматурга стало мощным движением внутри Клуба.

И раньше на фоне подъёма английского национализма будущие члены литературного клуба возвеличивали Шекспира. Но вместе они сделали процесс быстрым и эффективным. Вместе они оказали глубокое влияние на каждый аспект современного шекспироведения.

Современная "идея Шекспира", как художника и идеального гения, без сомнения была искусственным порождением XVIII века. Для этого тогда сошлись в один пучок много веских причин. Но стоит начать несколько издалека.

Все лондонские театры были закрыты во время так называемого Пуританского интеррегнума (междуцарствия; 1649–1660 гг.) после Гражданской войны в Англии. После восстановления монархии и восхождения на трон распущенного Карла II все формы развлечений опять легализовали. И лондонцы, сытые по горло пуританской строгостью и нетерпимостью, бросились в новый гедонизм с удвоенной силой.

Открытие театров в 1660 году провело определенную грань между репрессивным прошлым и захватывающей новой эрой, в которой чувства – физические, эстетические, эротические – будут подчеркиваться, а не отрицаться.

Примечательно, что в том же году на английской сцене впервые появилась профессиональная исполнительница. До 1640-х годов женских персонажей играли молодые люди. Сам Карл II привил моду, взяв в фаворитки очаровательную комедийную актрису Нелль Гвин.

Во время интеррегнума не появилось ни одной новой пьесы и театральные менеджеры испытывали «сценарный голод». Поэтому они обратились к пьесам более раннего периода. Однако в начале 1660-х пьесы Шекспира исполнялись не чаще чем пьесы его современников;

На самом деле сперва они исполнялись реже чем пьесы Бена Джонсона и команды Бомонта и Флетчера. Но произведения Шекспира начали быстро подниматься на литературную вершину, занимая все большую часть репертуара, по нескольким причинам.

Стоит отметить, что рукописей любой "Шекспировской пьесы" некоторое время в природе не существовало. Как написал Сэмюэл Джонсон: «Так небрежен был этот великий поэт будущей славы, что […] он не сделал ни одного сборника своих работ». Лишь в 1623 году (через семь лет после смерти Шекспира) два актера, бывшие коллеги драматурга, опубликовали тридцать шесть пьес.

Пьесы были напечатаны в двойных колонках, аранжированы по жанру и вошли в знаменитое Первое Фолио. Второе, третье и четвертое издания появились в 1632, 1663 и 1685 годах соответственно. Точность текстов была достаточно сомнительной, но театральные менеджеры того времени не были особенно озабочены подлинностью.

Их волновали только кассовые сборы. И шекспировские пьесы не всегда нравились аудитории. Поэтому автор Наум Тейт, например, лихо адаптировал в 1681 году под современные ему вкусы «Короля Лира» Он выкинул ряд сцен и добавил свои. Он также изменил характеры героев и сделал счастливый конец. Такой «Король Лир» исполнялся на театральных подмостках 157 лет вплоть до 1838 года.

Пьеса «Буря» была адаптирована Уильямом Дэйвнантом в 1667 году; «Ричард III» с 1699 года исполнялся в версии Колли Сиббера; «Сон в летнюю ночь» стал оперой с музыкой Генри Перселла. Публика, как и сейчас, имела ненасытный аппетит к музыке, танцам и пантомиме, поэтому такие интерлюдии стали регулярными частями пьес Шекспира.

По стечению политических обстоятельств Шекспир стал более важным для лондонского репертуара после 1737 года. В том же году сэр Роберт Уолпол, лидер партии вигов и первый министр Георга II, провёл через парламент Закон «О лицензировании».

Непопулярный в народе Уолпол был в течение многих лет мишенью для сатиры. Так, в довольно популярной до сих пор «Опере нищих» Джона Гэя (1728) бурлескно высмеивается коррупция администрации первого министра. Закон «О лицензировании» запретил ставить театральные представления в Лондоне без одобрения (лицензирования) правительства. Любопытно, что закон отменили только в 1968 году.

Так как многие работы мучительно долго ожидали согласования у чиновников, театральные менеджеры стали обращаться к «классике», среди которых были и пьесы Шекспира. Тогда же был организован Клуб любительниц Шекспира.

Входящие в него лондонские аристократки успешно лоббировали среди театральных менеджеров более частые постановки пьес драматурга. Они были настолько влиятельны, что добились даже установки памятника Шекспиру в Вестминстерском аббатстве.

Теперь вспомним про Дэвида Гаррика, старейшего друга Сэмюэля Джонсона в Лондоне. И хотя Гаррик вступил в Литературный Клуб Джонсона только в 1773 году, он был постоянным и мощнейшим агентом влияния в театральной среде.

Господин Гаррик был первым английским «джентльменом», выбравшим карьеру актёра. И такая экстравагантность сделала его очень популярным. И по просьбе Джонсона он стал активно раздувать одержимость Шекспиром.

Актёрская игра Гаррика была великолепна. Он играл главных героев и впечатлял современников. И именно Гаррик сыграл важнейшую роль в избавлении пьес Шекспира от изменений семнадцатого и восемнадцатого века. Перед постановкой «Макбета» в 1744 году он объявил, что пьеса будет представлена публике «как её написал Шекспир». До этого её исполняли в версии Дейвнанта.

Гаррик публично хвастался собственной уникальной "реставрацией" пьесы. На самом деле он, конечно, консультировался с лингвистами, в том числе с Джонсоном. Сохранилась переписка, которая показывает тесное обсуждение друзьями текстовых сложностей. Через год будут опубликованы «Разносторонние наблюдения Джонсона о трагедии Макбет», вобравшие в себя выводы из переписки.

Но как показал историк театра Калман Бурним, «предположение о том, что Гаррик действительно восстановил текст Шекспира, должно быть принято с некоторыми оговорками». Он вырезал минимум 269 строк и добавил свои строки в тех местах, где он чувствовал необходимость дополнений. Тем не менее нельзя отрицать, что именно этот "Макбет" стал наиболее точной версией пьесы Шекспира за целое столетие.

Восстановление Гарриком «Ромео и Джульетты» в 1748 году также было шагом вперед. Последний раз пьеса игралась в оригинальном виде в начале 1660-х годов. Тогда Сэмюэль Пипс отметил в своем знаменитом дневнике о жизни современных ему лондонцев, что это была «самая худшая пьеса, которую я когда-либо слышал в своей жизни».

В общем «Ромео и Джульетта» имела к середине XVIII века аж три известные адаптации. Версия же Гаррика была более-менее похожей на оригинал, как стал похожим и «Король Лир» в 1756 году. Более-менее. Но актёра сложно винить в неточностях. К тому моменту он стал известным импресарио и тоже заботился об интересах публики, немного преувеличивая перед ней «оригинальность» текста.

Нельзя не упомянуть того факта, что и до Гаррика были довольно многочисленные попытки «избавить Шекспира от выдумок позднего времени». Например, великий английский поэт Александр Поуп делал свою попытку в начале XVIII века.

Но все предшественники не имели той научной и лингвистической поддержки, которую получил друг Джонсона. Предшественники Гаррика интерпретировали Шекспира в той поэтической манере, которая была популярна исключительно в их эпоху.

Наконец в 1769 году к Дэвиду Гаррику обратился муниципалитет Стратфорда-на-Эйвоне (родина Шекспира), который хотел организовать какое-то крупное мероприятие в честь открытия своей новой ратуши. Гаррик решил взять на себя ответственность за организацию праздничного события сам, приступил к работе со своей обычной энергией и запустил рекламную кампанию.

Результатом стал Великий Шекспировский Юбилей - одно из ключевых культурных событий того времени. И хотя трёхдневное празднование современники одинаково и критиковали и хвалили, нельзя не отметить стратегический успех: Гаррик запустил первый в истории пример культурного туризма для масс.

И самое главное: он запустил его на регулярной основе - празднования стали ежегодными. Теперь Стратфорд-На-Эйвоне - культовое место для любителей Шекспира. Легенда была написана Гарриком и Джонсоном и зажила своей жизнью. Буквально через пару десятилетий она перейдёт границы Британии и станет частью общемировой культуры.

Вместо заключения

Тем кто знает английский, наверное, в целом полезно выучить наизусть 66 сонет Шекспира, который остаётся актуальным во все времена. Сразу оговоримся, что редакция SULARU в курсе, что это стихотворение считается чуть ли не самым известным из 154 сонетов Уильяма.

Но напомним, что никто никогда достойного перевода этого сонета на русский не сделал. На lib.ru (ссылка ведёт на соотвествующий текст) есть замечательная короткая статья Александра Финкеля, написанная в 1960-х, где лингвист разбирается в причинах такой забавной эпидерсии. Затем Александр Моисеевич не постеснялся сделать свой перевод:

Устал я жить и умереть хочу,
Достоинство в отрепье видя рваном,
Ничтожество - одетое в парчу,
И Веру, оскорбленную обманом,
И Девственность, поруганную зло,
И почестей неправых омерзенье,
И Силу, что Коварство оплело,
И Совершенство в горьком униженье,
И Прямоту, что глупой прослыла,
И Глупость, проверяющую Знанье,
И робкое Добро в оковах Зла,
Искусство, присужденное к молчанью.
Устал я жить и смерть зову скорбя.
Но на кого оставлю я тебя?!

И хотя этот перевод Финкеля можно признать одним из лучших, но он тоже страдает традиционным недостатком - излишней интеллигентностью и поэтичностью при обращении с оригинальным текстом. Не будем долго рассусоливать, а покажем сермяжный смысл первых четырёх строчек сонета, благо текст Шекспира особой сложностью не перегружен.

Tired with all these, for restful death I cry,
As to behold desert a beggar born,
And needy nothing trimmed in jollity,
And purest faith unhappily forsworn.

Устал я жить, до слёз обидно наблюдать,
Как честных запугали нищетой,
Как для ничтожеств наступила благодать,
Как правду подменили клеветой.

И завершается этот вроде бы чернушный и пессимистичный сонет простой мыслью: «Устал я жить, но умирать нельзя, любимой будет трудно без меня». Но писал ли или не писал ли эти строки Шекспир, вот в чём вопрос.

В Контакте Twitter Одноклассники WhatsApp Viber Telegram E-Mail