Как ЕС справляется с пандемией и экономическими трудностями?
Журнал The Economist считает и показывает на примерах, что Европейский союз приобрёл вредную привычку не справляться с любыми новыми кризисами.
Мы видим тяжелые последствия Covid-19 по всему миру. В ЕС эти последствия ещё и странные. Европейский союз богат и научно развит, он обладает отличными системами здравоохранения и социального обеспечения. Внутренняя политика подразумевает заботу о гражданах. Однако ЕС пока плохо справляется с ситуацией, пишет The Economist.
В жестоком рейтинге смертности ЕС выглядит лучше Америки или Великобритании. В Европе в среднем умирает 138 заболевших на 100 000 жителей по сравнению со 166 и 187 соответственно (в Словении, Чехии и Бельгии ситуация более сложная). Но динамика пока выглядит угрожающей. Она подчеркивает опасность недостаточной вакцинации.
По данным мониторинга ( The Economist) привилось 58% взрослых британцев по сравнению с 38% в США и с 14% в ЕС. Европейские страны отстают и в плане восстановления экономики. В последнем квартале 2020 года прирост ВВП в Америке составил 4,1% в годовом исчислении. В зоне евро размер экономики продолжает сокращаться.
Год назад Педро Санчес, премьер-министр Испании, назвал Covid-19 худшим кризисом для ЕС со времен второй мировой войны. Что же пошло не так?
Частично виновата демография. Население ЕС по мировым стандартам считается старым, и поэтому оно является уязвимым. Большая плотность населения тоже может быть фактором риска. Высокая мобильность населения и работников, которая стала важным достижением ЕС, вероятно, способствовала распространению вируса.
Но ядром европейской проблемы является проводимая ЕС политика. Жану Моне, французскому дипломату и одному из создателей союза, принадлежит известное высказывание, что Европа будет выкована в кризис. Сегодня его слова опять вспомнили в контексте того, что ЕС неминуемо одержит победу над текущими проблемами, включая негативные последствия Covid-19.
Оптимизм можно подкрепить аргументами. Во время прошлого кризиса Евро новая политика Европейского центрального банка (ЕЦБ) в конечном итоге стала его спасательным кругом. Миграционный кризис 2015 года значительно усилил Frontex, агентство ЕС по безопасности внешних границ. Расширение его полномочий закреплено Европарламентом в сентябре 2016 г.
Однако изречение Моне может провоцировать самоуспокоенность. В 1991 г. во время Гражданской войны в Югославии появилась декларация «Это час Европы». Она не прекратила конфликт, за ней последовали годы резни. Прошлогоднее решение ЕС передать Европейской комиссии все полномочия на закупку и распространение вакцины для 450 млн человек было ошибкой. Оно имеет явные признаки игры в перекладывание ответственности.
Европе имело смысл объединить исследовательские усилия и финансовые возможности 27 стран для предварительного заказа вакцин. Например, американская Operation Warp Speed (операция «сверх скорость» - отсылка к варп-двигателям из научной фантастики; частно-государственное партнёрство, инициированное правительством США в апреле 2020 г. для ускоренной разработки, производства и распространения вакцин и средств диагностики) объединила все 50 штатов.
Но бюрократия ЕС не справилась с переговорами по закупкам. Возможно, провал можно объяснить уверенностью, что национальные правительства в целом хорошо контролируют здравоохранение. Проектом занималась глава Еврокомиссии Урсула фон дер Ляйен, которая назвала решение о расширении полномочий её структуры «европейской историей успеха».
На деле её команда слишком много внимания уделяла цене вакцины и слишком мало устойчивости её поставок. Чиновники бессмысленно торговались вокруг ответственности за возможный вред от вакцинации. В результате Европа не может покончить с карантинами, пребывая в смятении от действий Еврокомиссии.
Создается впечатление, что комиссия хотела выковать единство по Моне, а не провести массовую вакцинацию. Непрекращающиеся пререкания с фармацевтическими компаниями и угроза заблокировать экспорт вакцин из ЕС больше подрывали веру в вакцинацию, чем укрепляли репутацию Еврокомиссии. В любом национальном правительстве г-же фон дер Ляйен уже указали бы на дверь.
ЕС не справилась и с экономикой. Главным ответом на кризис стал новый «институт». В июле 2020 г. появился NGEU (Фонд следующего поколения ЕС). Он должен добавить €750 млрд ($880 млрд) в бюджет ЕС. Средства получат преимущественно слабые в экономическом плане страны союза. Фонд стал беспрецедентной и теоретически позитивной для ЕС инициативой.
Однако на практике - как и в случае с вакцинами - триумф NGEU несколько задерживается в силу очень медленного освоения средств. Первые деньги наиболее пострадавшие страны получат через несколько месяцев, ведь они продолжают согласовывание индивидуальных графиков выплат с Еврокомиссией. К концу 2022 г. будет распределена всего четверть фонда.
«Отсутствие срочности» является симптомом застарелой проблемы -сверхконсервативного управления. Даже с новыми деньгами из NGEU бюджет ЕС составит 2% ВВП зоны евро в следующий семилетний финансовый период. Для сравнения европейские страны тратят в среднем около 40% своего ВВП. Европейцы чересчур осторожны на союзном уровне.
Последствия будут серьёзными. К концу 2022 г. экономика Америки будет, вероятно, на 6% больше по отношению к 2019 г. Экономика же ЕС вряд ли превысит уровень, достигнутый до пандемии. Джо Байден планирует влить дополнительные $1,9 трлн (после $4 трлн от Трампа), и он рискует перегреть экономику. Но Европа придерживается другой крайности.
Совокупный дефицит бюджета стран ЕС в 2021 году, скорее всего, составит только половину от американского дефицита. Сочетание финансового кризиса 2008 г. и Covid-19 изменило траекторию роста европейской экономики. По итогам года ВВП ЕС будет на 20% (€3 трлн) меньше по сравнению с прогнозом, построенным на базе данных 2000-2007 гг.
Хорошо, что ЕС сейчас приостановил действие своих строгих бюджетных правил, ограничивающих дефицит бюджетов национальных правительств. Отчасти благодаря денежно-кредитной активности ЕЦБ, европейские страны получили финансовое пространство для стимулирования экономики. Они должны использовать его.
***
Европа может надеяться, что программа вакцинации наверстает упущенное в течение лета. Во время пандемии евроскептицизм сократился во всех странах союза. Политики, которые раньше упоминали выход из ЕС (Маттео Сальвини или Марин Ле Пен), больше не говорят об этом.
Но очевидно, что ЕС всё сильнее отстает от Китая и Америки, потому что он каждый раз оказывается не в состоянии грамотно справляться с любым новым кризисом. В опасном и нестабильном мире от этой вредной привычки стоит избавиться.
Слабость является продолжением силы
Во многих европейских странах (не всех) гражданам живется хорошо на том простом основании, что все хорошо регулируется через стандарты и правила. В переводе на нормальный язык это означает, что создан институт эффективной бюрократии. То есть бюрократия пронизывает жизнь европейца почти во всех её проявлениях.
Но есть главное правило бюрократа: действовать в рамках протоколов и никогда не проявлять инициативы вне протоколов (внутри протоколов её тоже лучше не проявлять без крайней необходимости). Другими словами, эффективный бюрократ по определению не приспособлен к кризису, так как кризис является разрушителем устаревших протоколов и шаблонов.
Г-жа фон дер Ляйен возглавляет главный бюрократический институт ЕС. Как глава Еврокомиссии она играет по правилам, то есть соблюдает протоколы. И если протоколы говорят о безопасности, то она требует её соблюдения от фармацевтических компаний через определение «ответственности за вред». Не секрет, что ряд вакцин создавался на биоплатформах, которые ранее не были опробованы на практике.
Таким образом, The Economist поднимает правильный вопрос: «Какого рожна всё делается так медленно»? Но журнал ищет виноватого не в том месте. Еврокомиссия пробует сделать хоть что-то. Но она связана по рукам и ногам. В теории нужно найти ответственного, который создаёт, утверждает и отменяет протоколы. На практике коллективный законотворческий разум в лице Европарламента и Совета Европейского союза отмахивается от обязанности принимать решения и находить консенсус.
