Co-determination в Германии и мире: соправление или сопротивление?

Идея более полного участия работников в корпоративном управлении набирает популярность в западном мире. Но одновременно в Германии, на родине возникновения концепции co-determination, бизнес всё чаще недоволен слишком большим участием сотрудников в ведении бизнеса.

Сто лет назад тысячи людей, неся красные флаги, вышли на улицы Берлина. Они скандировали лозунги, требующие большего влияния рабочих на принятие управленческих решений. Тогда 13 января 1920 года в Рейхстаге законодатели Веймарской республики (1917-1933) обсуждали законопроект, актуальность и спорность которого очевидна и сегодня. Плакаты с готическим шрифтом призывали к «volle Mitbestimmung», пишет The Economist.

В дословном переводе с немецкого «volle Mitbestimmung» означает «полное участие». SULARU из-за незнания корпоративного понятия на русском языке затрудняется сделать правильный перевод. Да, возможным знатокам немецкого сразу ответим, что мы считаем привычный словарный перевод - «рабочий контроль» - устаревшим.

Со временем смысл термина стал шире контроля (частично сохраняется в законодательстве Германии). Сегодня чаще идёт речь о требовании равноправного участия рабочих в управлении предприятием через своих представителей в Совете директоров. При этом, не желая идти пагубным путём заимствованияанглицизмов (со-determination; кодетерминация), редакция вспомнила про слово, характеризующее в истории одновременное правление Петра I и Ивана V - «соправление». Оно дальше и будет использоваться в качестве термина.

Процесс пошёл

Требование немецких протестующих о соправлении означало желание иметь равноправный голос в управлении предприятиями. Протестующих встретили сотрудники органов безопасности. Они устроили бойню: 42 демонстранта погибли и более ста были ранены. Этот эпизод стал самым кровавым событием в истории Веймарской республики. Президент Фридрих Эберт объявил чрезвычайное положение.

Во второй половине XX века боссы немецких компаний смирились с идеей соправления, которая стала «человеческим лицом» немецкого капитализма. Когда капитулировали немецкие промышленники, соправление начинает быстро завоевывать популярность по всему спектру европейской политики.

Сегодня центристский президент Франции Эммануэль Макрон частенько заговаривает даже о желании чего-то большего. Тереза Мэй, прошлый премьер-министр Британии, учредила действующую комиссию, которая изучает возможность реализации идеи в Соединенном Королевстве.

Говорливая Элизабет Уоррен, прогрессивный сенатор от штата Массачусетс и один из кандидатов в президенты США от Демократической партии, предлагает законопроект, закрепляющий за рабочими 40% мест в Совете директоров любой компании с выручкой более $1 млрд.

Социологический опрос исследовательского центра Civic Analytics показал, что многие американцы не возражали бы против подобного закона. Большинство опрошенных избирателей - как демократов, так и республиканцев - высказались за разрешение сотрудникам крупных фирм избирать представителей в советы директоров.

Немецкий опыт

Пока другие страны с развитой экономикой восхищаются новой игрушкой, часть «генералов» немецкой индустрии начинает задаваться вопросом: «Соответствует ли соправление вызовам сегодняшнего дня»? И ответ многих директоров крупных предприятий уже далёк от некогда покорного natürlich kapitulieren wir (конечно, мы капитулируем).

В немецком законодательстве соправление закрепилось в 1976 году. Тогда в результате нефтяного кризиса начала 1970-х трения между работниками и управленцами достигли апогея. Боссы согласились на два условия.

Во-первых, если число работников в любой фирме превышает пять человек, то сотрудники могут по закону сформировать Рабочий совет, который участвует в решении некоторых вопросов, включая длительность рабочего дня или декретного отпуска. Рабочий совет может участвовать в коллективных переговорах, организованных отраслевыми профсоюзами.

Во-вторых, в фирмах с 500-2000 работников представители коллектива и профсоюзов получают треть мест в Наблюдательном совете, который в двухуровневой структуре Совета директоров Германии контролирует Совет менеджеров. В компаниях с более чем 2000 работников, сотрудники могут назначить половину членов наблюдательного совета.

Справка. The Economist чуть лукаво объясняет реальное положение дел. В немецких компаниях от 500 чел. в случае организации Совета директоров формируются две его части: Наблюдательный и Управляющий советы. Первый не «лезет» в оперативное управление, но одобряет ключевые сделки и назначает руководство компании, устанавливая и размер его вознаграждения. При этом Наблюдательный совет состоит из представителей работников, акционеров и консультантов в самых разнообразных пропорциях, а любые его решения принимаются исключительно 3/4 голосов. Это правило частенько рождает форменный зоопарк в корпоративном управлении.

В наши дни только около 10% фирм с более чем пятью сотрудниками имеют Рабочий совет. Это объяснить просто: девять из десяти немецких компаний имеют от одного до 20 сотрудников, которым по сути не требуется посредник для разговора с боссом.

В крупнейших 28 000 немецких фирмах есть Наблюдательный совет. В 2016 году - последний год, за который имеются данные - 641 немецкая компания имела Наблюдательный совет, где 50% занимали представители работников. В 2002 году таких компаний было 767.

Сизифов труд или благое дело?

Защитники соправления утверждают, что оно лежит в основе многих преимуществ немецкого бизнеса. «Заслужившая мировое признание немецкая система наставничества не могла бы существовать без соправления», говорит Анке Хассель из Школы управления Герти в Берлине. По её словам, Рабочие советы всячески поддерживают наставничество, считая его мощной инвестицией в стабильность бизнеса и, соответственно, рост заработков.

Что еще более важно, соправление смягчает трения между работниками и управленцами в трудные времена. В мрачные дни мирового финансового кризиса 2007-2009 годов, когда спрос на продукцию немецких производителей упал, система облегчила обеим сторонам достижение компромисса.

Тогда многие сотрудники сохранили свои рабочие места в обмен на сокращение рабочего времени, зарплат и отпускных. Во время кризиса в Германии даже выросла производительность труда. А когда рецессия закончилась в 2010 году, фирмы быстро смогли нарастить производство.

В октябрьском исследовании Аналитического центра немецких профсоюзов «Фонд Ханса Беклера» говорится, что компании с представителями работников в Наблюдательных советах лучше справились с последствиями финансового кризиса. Они уволили меньше сотрудников и реинвестировали больше средств. Их совокупная суммарная доходность в период с 2006 по 2011 год в среднем была на 28 процентных пунктов выше. По мнению авторов доклада, соправление предотвратило недальновидные решения руководства.

Вооружившись статистикой и опасаясь последствий глобализации и цифровизации, профсоюзы требуют большего. Райнальд Танищ из объединения профсоюзов DGB хочет равного представительства для работников в Наблюдательном совете любой фирмы с персоналом от 1000 человек (и треть мест в фирмах с 250 сотрудниками). Он также требует закрыть правовые лазейки, которые позволяют компаниям избежать соправления.

Но обычно уступчивые немецкие боссы заняли сейчас прочную оборону. По данным немецкой ассоциации работодателей BDA, две трети тех, кто управляет фирмами с равным представительством работников и акционеров в Наблюдательном совете, рассматривают даже нынешнюю версию соправления как препятствие для ведения бизнеса,

Они возмущены тем, как работают наблюдательные советы. Это касается их раздутого состава и черепашьих темпов в принятии решений. Последнее раздражает очень сильно, так как любой член Наблюдательного совета получает очень приличную компенсацию за каждый час «обдумывания» проблемы.

Многие руководители отмечают непреодолимые трудности в принятии творческих или смелых стратегий развития. При этом очень желанные иностранные инвесторы, видя такое положение дел, иногда бегут от подобных проблем как чёрт от ладана. Даже крупнейшие корпорации Германии бывает не гнушаются использовать правовые лазейки, чтобы динамично вести бизнес или проводить реструктуризацию (VW в 2005 году).

Все это объясняет, почему некоторые компании пытаются избежать соправления. Многие в Mittelstand (аналог МСП в России) сейчас перерегистрируются в соответсвии с правилами Евросоюза в Societas Europaea (SE). Трансформация в европейскую публичную компанию полностью освобождает их от необходимости соблюдать правило о Рабочем совете в компаниях с персоналом до 500 сотрудников.

Большинство работодателей признают, что соправление играло конструктивную роль в течение первых десятилетий после войны. Но времена изменились. Мир обгоняет немецких корпоративных гигантов. Только одна немецкая SAP, производитель программного обеспечения, сегодня входит в число 100 крупнейших компаний мира. Корпорация Apple с капитализацией в $1,4 трлн стоит примерно столько же, сколько 30 крупнейших компаний, входящих в немецкий биржевой индекс DAX 30.

Вывод

Соправление не может быть единственной причиной отставания. Европейские страны, которые не принимают этот принцип, сегодня не чувствуют себя лучше Германии. Но сегодня автомобили становятся электромобилями, а уровень производства определяется цифровыми технологиями. Немецкая промышленность столкнулось с необходимостью резкой реструктуризации, а система соправления процессу мешает. Поэтому немецкие боссы будут всё громче требовать законодательных изменений.

Заключение

Почему в Германии существует соправление? Теории права и экономики (несовершенство контрактов) обычно утверждают, что без правового принуждения (законов) участие работников в корпоративном управлении "не существовало бы практически".

Однако история явления в Германии насчитывает уже столетие и берёт начало не из законодательного принуждения, а из коллективных договоров между сотрудниками и руководством. Впервые такие соглашения кодифицируются действительно в Веймарской республике, но в 1918 году. В 1920 году упомянутый выше очередной законопроект принимается, но вызывает недовольство коммунистов своей "половинчатостью".

В основе немецкого подхода лежат две идеи: справедливость требует уменьшить неравенство в переговорных позициях работников и работодателей, а активность профсоюзного движения можно купировать участием работников в Совете директоров. Насколько эти идеи остаются актуальными сейчас в Германии, SULARU однозначно ответить сложно. Но в России подобное трудовое законодательство зачастую бы не помешало.