Настал странный мир слияния денежной и налоговой политики

Прежняя экономическая система противовесов и сдержек рушится под напором наступающей глобальной рецессии. Новая эра несёт свои непредсказуемые и опасные последствия для развитых экономик. Но как только богатые страны не смогут противостоять спаду, мало не покажется никому.

Богатые мировые экономики - это миллиард потребителей и миллионы фирм. Они принимают свои собственные решения исходя из рациональных и эмоциональных ожиданий. Так The Economist начинает повествование о развале устоявшейся схемы экономического регулирования.

SULARU предупреждает, что текст не будет дословным переводом, так как мы его разбавили достаточным количеством упрощеных формулировок и уточняющих дополнений. Но общий смысл актуального и одновременно противоречивого призыва был, по нашему мнению, полностью сохранён.

Богатые страны построили могучие государственные институты, которые пытаются управлять экономикой. Это в том числе некогда высокомерные центральные банки, которые ранее устанавливали взвешенную денежно-кредитную политику. Это и правительства, которые по своему патерналистскому разумению решали, сколько государству тратить и занимать.

В течение последних десятилетий - 30-40 лет или даже поболее - эти учреждения работают в соответствии с установленными правилами игры. Правительства хотят процветания рынка труда - увеличения рабочих мест, чтобы выигрывать голоса избирателей. Но если экономика перегревается (когда экономика достигает «структурного потолка»), это в теории вызывает инфляцию. Ранее именно так зачастую и случалось.

Поэтому в качестве противовеса в такую систему требуются непременно ввести независимые центральные банки. Они необходимы, чтобы вовремя «утихомирить драку на всё более веселящейся свадьбе», как когда-то пошутил Уильям Макчесни Мартин, некогда 9-ый глава Федеральной резервной системы США (ФРС).

Пожалуй, можно представить этот механизм как своеобразное разделение труда. Политики концентрируются на экономическом росте, а также на бесчисленных других более мелких приоритетах. Технократичные банкиры выполняют тонкую работу по укрощению краткосрочных и долгосрочных бизнес-циклов (подробнее см. статью «Орешкин: критика Трампом ФРС не оправдана»).

Крах привычной картины

Эта аккуратная и комфортная модель сейчас рушится как карточный домик. Связь между снижением безработицы и ускорением инфляции, как показывает статистика, разорвалась. Большинство богатых стран мира в настоящий момент переживает бум рабочих мест. Тем не менее центральные банки не могут ускорить инфляцию, чтобы приблизиться к целевым показателям.

Уровень безработицы в США в наши дни - 3,5%, то есть он находится на самом низком уровне с декабря 1969 года, но инфляция составляет всего 1,4%. Процентные ставки по всему миру уже настолько низки, что центробанки почти растеряли всяческие возможности для дальнейшего монетарного сдерживания рецессии.

Некоторые из них, включая Европейский ЦБ, все еще пытаются поддержать спрос с помощью количественного смягчения, т.е. вливания денег в экономику через скупку прежде всего гособлигаций. Это очень странная политика после кризиса 2008 года выглядела временной. Но она превратилась в новую норму.

В результате привычные правила игры стали нуждаться в доработке. В частности, нужно переосмыслить устоявшееся «разделение труда» между центральными банками и правительствами. Этот процесс уже набирает обороты. Когда дело дойдёт до широкого распространения практики, то последствия могут стать опасными и непредсказуемыми. Но иного выхода, похоже, нет.

Новая эра

Новая эра экономической политики зародилась в финансовый кризис 2007-2009 годов. Центральные банки приняли временные, чрезвычайные и тем не менее традиционные для старой модели меры, вроде количественных смягчений. Они хотели избежать рецессии. Однако с тех пор стало предельно ясно, что достижению цели мешают глубинные и сильные экономические течения.

Инфляция больше не растет, хотя безработица остаётся низкой. Отчасти это можно объяснить инфляционными ожиданиями, то есть общественное сознание оценивает риск всплеска розничных цен как низкий. Для сравнения можно вспомнить недавнее повышение потребительского налога (налога с продаж) в Японии до 10%, который вызвал кратковременный ажиотажный спрос в рознице перед моментом изменения налоговой ставки.

Отчасти это объясняется также тем, что глобализация за многие годы создала такие международные цепочки поставок товаров и услуг, когда розничные цены перестали отражать реальные местные условия на рынке труда (подробнее см. статью «Глобальная торговля породила неудачников и неравенство»)

Также частичное объяснение можно найти в том, что избыток сбережений и нежелание фирм инвестировать в условиях неадекватной доходности от вложений в новые проекты создали избыток ликвидных средств в экономике. Это подтолкнуло процентные ставки вниз естественным образом.

Для примера, ненасытное желание сберегать привело к тому, что четверть облигаций с инвестиционными рейтингами (надёжные) - на сумму в $15 трлн - торгуется на мировом рынке с отрицательной доходностью. Это новая глобальная реальность. Когда ООН недавно искала $5-7 трлн на 17 Целей устойчивого развития, то ситуация была освещена даже более широко.

«Мы очень далеки от того, чтобы мобилизовать необходимые средства, это касается как государственных, так и частных источников. Более $200 трлн вложено в мировые финансовые рынки, зачастую не принося особых дивидендов, однако эти средства могут быть направлены на инвестирование прибыльных проектов в области устойчивой экономики», - сказал Генеральный секретарь ООН Антониу Гуттериш, выступая на Саммите по финансированию развития.

В начале 2012 года большинство директоров ФРС считали, что базовые процентные ставки в США достигнут 4% и останутся стабильными, так как экономика восстановится. Тогда ставки были в диапазоне 1,75-2%. Почти восемь лет потребовалось, чтобы поднять их до 2,25-2,5%. Но в сентябре 2019 года они вернулись к прежнему уровню начала 2012 года.

Десять лет назад почти все политики и инвесторы думали, что центральные банки в конечном итоге прекратят политику количественного смягчения. Но «финансовые активы на балансе» (Баланс) центральных банков Америки, Еврозоны, Великобритании и Японии к настоящему моменту превысили 35% от совокупного ВВП этих стран.

Некоторое время ФРС удавалось сокращать свой Баланс, но с сентября её активы снова начали расти ради поддержания «мгновенной ликвидности» американских банков. То есть ради поддержания достаточных резервов свободных средств, а такая «неприятность» не случалась в США с ипотечного кризиса 2007 года. 8 октября Джером Пауэлл, председатель ФРС, подтвердил, что рост Баланса будет продолжаться.

Главная опасность

Одно из последствий новой эры очевидно. По мере того как центральные банки всё чаще расписываются в невозможности удержать линию фронта перед натиском рецессии, всё большее значение приобретают правительства. Они будут вводить налоговые меры стимулирования (снижение налогов, госсубсидии и льготы) и увеличивать государственные расходы за счёт роста госдолга.

Поскольку процентные ставки сейчас настолько низкие или даже отрицательные, то обслуживание государственного долга является дешёвым и привлекательным. Вероятно, это подходящее время для вложения средств государства в долгосрочные инфраструктурные инвестиции. Однако в последнее время налоговая и бюджетная политика была очень противоречивой в богатых странах. Некоторые примеры заставляют вспомнить слово «вредительство».

Германии так и не удалось улучшить свои разрушающиеся дороги и мосты. Великобритания резко сократила расходы из бюджета в начале 2010-х годов, когда экономика была слабой, а тема «затягивания поясов» была модной. Она поплатилось хронически низким ростом производительности. Америка быстро наращивает госдолг. Но её фискальное стимулирование помогает богатеям, а не способствует строительству дорог или развитию «зелёной энергетики».

Пока действующие политики всё-таки стараются построить адекватную фискальную политику на основе консенсуса (ред. - который тоже развалился), те амбициозные претенденты, которые стремятся к власти, всё чаще присматриваются к центральным банкам как к удобному источнику наличности.

«Современная монетарная теория» - откровенно сумасшедшая идея, которая набирает популярность у сторонников левых взглядов в Америке - говорит, что нет никаких затрат и рисков от расширения госрасходов, пока инфляция низкая, а политика центробанков вялая. Например, оппозиционная Лейбористская партия Великобритании хочет использовать Банк Англии для прямого стимулирования через Инвестиционный совет. Последний должен объединить функции руководителей Минфина, Минэкономики и Центробанка.

С другой стороны, Центробанки тоже начинают залезать на территорию правительств. Крупные облигационные выпуски Банка Японии поддерживают долг страны на уровне 240% ВВП. Напомним, что предельной исторической величиной пока считается 300% ВВП, так как после преодоления этой планки всегда следовал дефолт по гособязательствам.

В Еврозоне количественное смягчение и низкие ставки обеспечивают бюджетную помощь странам-должникам на юге Европы. В этом месяце такая политика ЕЦБ спровоцировала крайне язвительные и скандальные нападки со стороны некоторых знаменитых экономистов с севера Европы.

В их числе был Отмар Иссинг, главный экономист ЕЦБ и его интеллектуальный лидер в течение первых восьми лет существования организации (работал в ЕЦБ до 2006 года). Экономистов поддержали действующие и бывшие главы центробанков из Австрии, Германии, Дании и Франции. Но сторонники Драги считают, что им нужны фискальные рычаги, чтобы противостоять рецессии.

В этом и заключается главная опасность слияния денежно-кредитной и фискальной политик. Когда политики склонны вмешиваться в дела центральных банков, а технократичные банкиры хотят принимать решения, которые являются прерогативой политиков, то система противовесов и сдержек идёт в разнос.

Когда технократичные банкиры доберутся до контроля налоговых мер без присмотра избирателей, то сколько денег они потратят на борьбу с бедностью и неравенством? Или лучшей альтернативой для технократов покажется помощь «системообразующим банкам и корпорациям»?

Когда политики подомнут под себя центробанки и запустят неограниченное вливание денег в экономику, то где будет тот рубеж на котором они остановятся перед гиперинфляцией? Каков будет критерий определения эффективности инвестиций? Как они ответят на вопрос огосударвствления национальных экономик?

Новый рубеж

В результате предстоящего экономического спада правительствам и центральным банкам необходимо будет осуществлять оперативное, мощное, но ограниченное бюджетное стимулирование.

Одна из идей заключается в усилении автоматических «фискальных стабилизаторов» в руках правительств. Это может быть страхование от безработицы, хотя это и гарантируют увеличение дефицита государственного бюджета, если экономический рост замедляется.

Другая заключается в том, чтобы дать центральным банкам фискальный инструмент, который не пытается перераспределить деньги в пользу богатых и не пытается запустить «безумие» печатных станков. Это может быть зачисление равной суммы на банковский счет каждого взрослого гражданина при спаде экономики.

Каждый путь несет в себе риски. Но старая система больше не работает. Учреждения, которые управляют экономикой, должны быть переформатированы под реалии сегодняшнего странного нового мира.