SULARU во ВКонтакте SULARU в Яндекс.Дзен SULARU в Blogger SULARU в GoogleNews SULARU RSS
темы

Должно ли государство помочь деньгами стагнирующей экономике

Если спросить маститых экономистов о том, как России выбраться из застоя, то будет понятно, почему из него выбраться не удаётся. Надёжных рецептов они подсказать не могут. Ничего, есть ещё порох в государственных пороховницах. Авось дадим отпор внешним и внутренним факторам: Господь не выдаст, свинья не съест!

Должно ли государство помочь деньгами стагнирующей экономике
фото: pixabay

Экономика России находится в состоянии стагнации. Более того, прогноз по экономическому росту пересмотрен в сторону понижения. Между тем государство по-прежнему ведет жесткую налоговую и денежную политику. Есть ли повод начать смягчать её? Такой вопрос «Известия» задали нескольким экономистам, предваряя их ответы своим комментарием о текущем положении дел.

Сейчас реальная ключевая ставка ЦБ в России является одной из самых высоких в мире, если оценивать её как разницу между номинальной ставкой и инфляцией. Центробанки используют высокую ставку для сдерживания инфляции, а низкую - для стимулирования экономического роста.

(Ред. - нужно учитывать, что газета здесь упрощает цели денежно-кредитной политики Банка России. С первого взгляда регулятор действительно преследует в первую очередь достижение целевых значений инфляции. Однако им учитываются и многие другие тенденции, показатели и ожидания, которые будут упоминаться экономистами ниже. Например, рост ВВП может сопровождаться любым уровнем безработицы, и есть неприятный и актуальный тип такого сочетания: низкий рост при полной [естественной] занятости.)

Инфляция в России постепенно снижается несмотря на недавний всплеск из-за роста налога на добавленную стоимость (НДС). А вот с ростом экономики по-прежнему всё плохо. При этом показатели государственных финансов и бюджета находятся на отличных уровнях, практически образцовых. Например, госдолг составляет менее 20% ВВП, а внешняя его часть - не более 5%.

(Ред. - противопоставление экономического роста и состояния государственных финансов достаточно бессмысленно, так как рост ВВП не определяется профицитом или дефицитом бюджета. Государство может стимулировать экономику, когда есть свободные денежные ресурсы и когда их нет.)

Хотя цены на нефть ниже, чем были до 2014 года, но их вполне хватает для пополнения казны. Сейчас бюджет безболезненно балансируется при цене $50 за баррель [нефти марки Urals], а все доходы выше $40 направляются в Фонд национального благосостояния (ФНБ), то есть пока изымаются из экономики. Объем ФНБ достиг рекордного уровня в $120 млрд [и скоро начнётся его использование].

Правительство тем не менее продолжает политику затягивания поясов. Несмотря на стабильную бюджетную ситуацию, в этом году был повышен до 20% налог на добавленную стоимость (НДС). Повышение пенсионного возраста также было предпринято с целью будущей стабилизации бюджета, даже несмотря на его явную непопулярность.

Такое сочетание жестких монетарных и фискальных мер на фоне анемичного экономического роста может показаться удивительным. При рецессии или низких темпах увеличения ВВП большинство стран начинают стимулирующую политику, снижая ставку и проводя меры бюджетного и налогового разогрева экономики. В России этого не происходит. «Известия» решили опросить экономистов, чтобы выяснить, пришло ли время немного отпустить вожжи и поддержать экономику на уровне государства.

Наталия Орлова, главный экономист Альфа-банка

Экономика сейчас растет на уровне своего потенциального роста [то есть в условиях полной занятости]. В этот год мы входили с нулевым разрывом выпуска [то есть разницей между размерами потенциального и фактического ВВП]. Это значит, что российская экономика должна расти на 1–1,5%.

При более быстром росте будут накапливаться факторы перегрева [экономики, когда падает отдача от инвестиций и растут долги]. Меры фискальной и монетарной политики могут ускорить текущий циклический рост, но у нас проблемы со структурным ростом. То есть вопрос заключается в том, почему у нас потенциальный рост ограничен 1,5%.

Здесь нужны меры, которые работают со структурными ограничениями - например, демографическими и инвестиционными. У нас низкий уровень инвестиций не потому, что деньги дорогие. У компаний есть деньги на счетах. Они свои средства не используют, из-за того что есть большой уровень неопределенности.

Если вы в таких условиях будете смягчать монетарную или бюджетную политику, то у вас будет больше либо отток капитала, либо инфляция. Неопределенность в экономике вы снижением ставки не уберете. Работать это будет [исключительно] при условии, что отсутствие денег и их дороговизна являются препятствием для экономического роста.

Но статистика показывает, что у нас идет постоянный [легальный] отток капитала. Деньги в экономике есть, но они экспортируются. Компании наращивают объем средств на счетах, платят высокие дивиденды, но не инвестируют внутри страны - из-за санкций, из-за торговой войны и других причин.

Бизнес в России с начала XXI века привык работать в условиях семипроцентного [реального] экономического роста. А номинально экономика и вовсе росла на 20–30% ежегодно. Сейчас ВВП растет в номинальном выражении меньше чем на 10%. Бизнесу в условиях санкционного и коррупционного рисков не хочется брать риски инвестировать в таких условиях. Он не может просчитать, как все эти издержки будут развиваться.

Руслан Гринберг, научный руководитель Института экономики РАН

Ситуация в России настолько запущенная, что мы на месте экономического блока тоже бы репу чесали, какую политику вести — начинать ли тратить деньги и т. д. Дело в том, что у нас особый случай.

На Западе нет вопросов, как ускорять экономический рост: там проводят «количественное смягчение», то есть, грубо говоря, деньги печатают. Сейчас всё к тому опять идёт, потому что они снова на грани рецессии.

У нас так не получается, потому что экономика слишком маленькая. Любое, даже самое маленькое, денежное «наводнение» сразу вызывает инфляцию. Потому что первая реакция нормальных людей при получении лишних денег - либо иностранные товары покупать, либо валюту. Мы не доросли еще до количественного смягчения.

Если мы хотим ускорения экономического роста и выхода из стагнации доходов - а для страны скандально, когда официально 20%, а на самом деле, по разным оценкам, до 50%, получают меньше прожиточного минимума, - то нужно, помимо мантр о коррупции и инвестиционном климате, вкладываться в инфраструктурные проекты, которые инициирует и финансирует государство.

Других вариантов поддержки экономического роста в ближайшей перспективе я не вижу. Частный бизнес у нас ни во что не верит, и не только потому, что скрывает свои успехи, иначе его отберут, но и потому что не знает, что делать, что производить и куда инвестировать.

Про импортозамещение в основном одни разговоры. Трудно для малого и среднего бизнеса найти какие-то ниши. В будущем можно будет опираться на частников, но пока без импульса государственных инвестиций сделать ничего невозможно.

Антон Быков, главный аналитик Центра аналитики и финансовых технологий

По состоянию дел на сегодня претензии к ЦБ вообще не по адресу: за лето Банк России уже дважды понизил ключевую ставку, и [глава ЦБ] Эльвира Набиуллина говорит открыто о планах понижать стоимость кредитных линий для коммерческих банков и дальше, доведя ее до нейтрального уровня порядка 6,5% годовых.

То есть ставка опустится ниже, чем в благополучной для страны середине нулевых, когда и деньги инвестировались, и развитие шло хорошими темпами. Опустить процент еще ниже в ближайшие годы [ЦБ РФ] сложно хотя бы потому, что все мы ходим в магазины и осознаем: реальный рост цен по году каждый раз намного выше, чем официозные росстатовские 3,5-4,5%. На деле инфляция где-то как минимум и находится на уровне ключевой ставки ЦБ, [то есть, по мнению Быкова, реальная ключевая ставка не такая высокая, как заявляют «Известия» в начале статьи].

Если мы не хотим нового скачка цен, значит и требовать от ЦБ раздавать банкам деньги еще дешевле бессмысленно. А вот по линии правительства и организационно ресурсы просто огромны. Это и не реализованный пока ресурс избытка денег, и ресурс по снятию налогового пресса с бизнеса. 

Нацпроекты крайне нужны, элементы «государственной экономики» всегда становятся мощнейшим драйвером [во время кризисов]: вспомним, выход из Великой депрессии в 1930-е при Рузвельте во многом состоялся благодаря строительству дорог, мостов, других объектов инфраструктуры.

Но без по-настоящему благоприятных условий для частного бизнеса, для всяческого поощрения деловой инициативы все эти закачанные в экономику деньги дадут лишь частичный, а то и временный эффект — и с трудом накопленные страной резервы окажутся во многом потрачены напрасно.

Кроме того, нужно срочно снижать налоги: [президент Дональд] Трамп это продавил в США вопреки несравнимо более сильному, чем у нас, сопротивлению чиновничьего аппарата, стопроцентно враждебных ему оппозиционных сил — и что же? Урезанные с 35% до 21% налоги для компаний позволили сэкономить компаниям уже до $220 млрд, оставив эти деньги на развитие бизнеса по своему усмотрению.

И что же, было бы лучше, если бы деньги эти попали обратно в бюджет, в казначейство? Вовсе нет: доходы сотрудников этих компаний, уже подсчитано, суммарно выросли почти на $1 трлн. То есть люди, работники, получили от нововведений в 4,5 раза больше, чем корпорации.

Вот и у нас нужно срочно снижать планку социальных налогов, не боясь, что пенсионному фонду не хватит денег: подъем пенсионного возраста и так позволит сэкономить много, а недостачи в первые 5–7 лет можно дотировать из ФНБ, для чего он по идее и создавался. 

Правительство и бизнес совместно должны позаботиться о выпуске реально конкурентоспособного и современного продукта. Тогда, при нашей далеко не самой высокой в мире себестоимости рабочей силы (в данном смысле это плюс, этим еще 30 лет назад брали китайцы), любой качественный продукт наверняка найдет своих потребителей, заказчиков в соседних странах.

Новым российским производствам предстоит встроиться и в международные цепочки разделения труда, в одних случаях выпуская комплектующие, а в других — конечный продукт. Тогда даже не уникальный, а просто достойного качества товар найдет сбыт, поднимая уровень доходов сначала сотрудников самих этих успешных предприятий: они смогут больше тратить, больше денег оставлять в экономике, что постепенно повлечет и более быстрый, чем сейчас, рост среднего уровня доходов людей, занятых в других секторах.

Замечания

Доктор экономических наук Наталия Орлова (1974 г.р.) в переводе на русский осторожно сказала, что бизнесу откровенно страшно вкладывать деньги в российскую экономику. Существует слишком большая «неопределенность», то есть отсутствие позитивного прогноза повышения эффективного спроса дополняется отсутствием защиты прав собственности и высокими трансакционными издержками.

Ну да, сложно не согласиться с академичным описанием ограничений для потенциального роста. Однако Орлова, надо это чётко понимать, только описанием и ограничилась. Прямого ответа на вопрос «Известий» о необходимости государственной поддержки не прозвучало. Прозвучало: «Без преодоления неопределенности стимулировать не эффективно». А так хотелось узнать мнение способнейшего экономиста о гипотетической возможности государства помочь трансформации делового климата.

Если бы член-корреспондент РАН и доктор экономических наук Руслан Гринберг (1964 г.р.) ограничился фразой «всё запущено», то его мнение было бы столь же осторожным, как и мнение Орловой. Но он ещё сказал о скандальной бедности в маленькой экономике. Это, пожалуй, странная постановка вопроса. Во-первых, термин «скандальность» был не раскрыт. В самой бедности нет ничего скандального. Возможно, подразумевалось, что борьба с бедностью в России скандально неэффективная.

Во-вторых, у России по мировым меркам совсем не маленькая экономика (в отличие от финансового рынка). 10-е место по номинальному ВВП - да, это совсем не уровень США или Китая, но в мире есть ещё 241 страна, каждая из которых хоть как-то пробует добиться роста экономики. По логике же директора Института экономики РАН им остаётся только опустить руки. Хотя, если вспомнить заседание руководителей ЦБ и экономистов из некоторых стран покрупнее России, такое мнение имеет право на жизнь в современных реалиях.

В любом случае рецепт экономического роста от члена-корреспондента РАН - вложения в инфраструктурные проекты. Это всё та же прямая и банальная отсылка к «Новой сделке» президента США Франклина Д. Рузвельта, то есть к набору социальных и экономических реформ, предпринятых в ответ на Великую депрессию 1930-х годов.

Только без пресловутых мантр о коррупции и инвестиционном климате, к которым Гринберг, видимо, относится неоднозначно, проводить такие вложения бессмысленно. Всё очень просто: экономический рост не означает автоматическое снижение бедности. И чем выше уровень коррупции и хуже инвестиционный климат, тем сложнее трансформировать рост экономики в снижение бедности.

«Можно ли победить бедность? Ответ очевиден давно. Нужно побеждать не бедность, а несправедливое распределение национального дохода. Тогда и беднейшие слои граждан смогут разделить успех от ускорения экономического роста, запланированного в России», - много раз писало SULARU вполне очевидную вещь.

Так как и следующий эксперт вспомнит Рузвельта, то нельзя не упомянуть ещё одно важнейшее ограничение, которое не обходит стороной Орлова , - полная занятость. Рузвельт преодолевал кризис 1930-х на фоне «Великой и Ужасной Безработицы». В России наблюдается полная занятость, то есть тот уровень естественной безработицы, который преодолеть без мобилизации или мер физического принуждения уже невозможно.

Таким образом, при невозможности снизить безработицу речь должна идти о возможном повышении медианного дохода работников от развёртывания масштабных инфраструктурных проектов. Это сомнительно, так как полная занятость в России сейчас сопровождается не ростом, а падением доходов работающего населения.

Более того, если начнутся инфраструктурные истории, то почти всё, весьма вероятно, закончится как с космодромом «Восточный» или хуже, так как забыли предварительно «пропеть мантры» про коррупцию, деловой климат и грамотность управленческого звена. Приблизительно о том же говорил и Антон Быков из Центра аналитики и финансовых технологий: «С трудом накопленные страной резервы окажутся во многом потрачены напрасно».

По мнению главного аналитика Центра, нужно срочно снижать налоги. Даже не смешно (после повышения НДС в 2019 году). Снижение любых налогов сейчас реально в той же степени, в которой у России в ближайшую пару появится сверхтяжёлая ракета для освоения дальнего космоса (в РФ сверхтяжелая ракета-носитель будет создана в лучшем случае к 2028 году).

Но предположим, что «социальные налоги» (налоги на фонд оплаты труда) снизили, и бизнес вздохнул с облегчением. Неужели это можно считать гарантией будущего роста доходов работников? Нет, компании прежде всего увеличат выплаты дивидендов акционерам (которые тоже падают во многих отраслях), ведь до социальной ответственности некоторых американских бизнесменов их российским коллегам пока далеко. Государство может принудительно заставить крупный бизнес участвовать в социально-экономическом развитии страны, но охватить всю частную активность невозможно физически.

Заключение

План правительства РФ по ускорению экономического роста до 3% и более с 2021 года вполне адекватен. Запланировано аж 8 мощных ударов для прорыва на фронте преодоления застоя. Кроме снижения налогов все пожелания экономистов (и много ещё чего) в нём предусмотрены. Но скепсис вызывает не стратегия достижения цели, а сама цель.

Например, американские солдаты во время Вьетнамской войны доказали, что они эффективны в убийстве противника в расчёте на одного бойца. Но это вводило командование в заблуждение. В реальности показатель никоим образом не отображал главного - отсутствия всяческого прогресса по увеличению территории под контролем правительства Южного Вьетнама.

Другими словами, концентрация на запуске роста ВВП любыми доступными способами может также вводить в заблуждение. Во-первых, рост ВВП является показателем бессмысленным. Во-вторых, он уводит экспертов от темы распределения национального дохода (реальной борьбы с бедностью и сокращением среднего класса). В-третьих, он не улучшает доступность общественных благ, а вводит в ловушку неэффективных госсубсидий и ложных «производительных расходов».

Кстати, если мы упомянули про производительные расходы, то стоит вспомнить рецепт стимулирования экономики государством от Центра стратегических разработок (тогда под руководством Кудрина). SULARU по многим причинам иронизировало над этим планом. Теперь стоит признать, что он был гораздо более проработан, чем набор пожеланий от экономистов, опрошенных «Известиями». За исключением, конечно, Орловой, так как она от прямого ответа благоразумно воздержалась.

"- И, матушка! - отвечал Иван Игнатьич. - Бог милостив: солдат у нас довольно, пороху много, пушку я вычистил. Авось дадим отпор Пугачеву. Господь не выдаст, свинья не съест! ..." (А.С. Пушкин, глава VI книги "Капитанская дочка")

В Контакте Twitter Одноклассники WhatsApp Viber Telegram E-Mail